В трудах знаменитого психиатра Парижа — Ph. Pinel (1829) симптомы навязчивых состояний заметны в описании «manie sans delire» («мания без бреда»). По мнению этого французского психиатра, особенно знаменитого тем, что он снял цепи с душевнобольных, большая часть навязчивых состояний следовало бы отнести к мании.
Навязчивости в начале ХIХ века согласно классификации J. Esqurole (1858) психиатры относили к мономаниям (monomanie) или «частичному помешательству». Мономании J. Esqurole делил на интеллектуальные, аффективные и инстинктивные. Говоря об интеллектуальной мономании, ученый имел ввиду в первую очередь бред — «ложный убеждения причудливого и странного характера», при аффективной мономании «мономоньяки» «...при помощи правдоподобных мотивов и ловко придуманных объяснений» оправдывают характер своих эмоций, извращенные привязанности. Для инстинктивной мономании типично поражение воли: «больной, сошедший с правильного пути, испытывает влечение к таким актам, которые не диктуются ни разумом, ни чувством и которые осуждаются совестью; однако, воля больного не в состоянии одолеть такие стремления; получаются поступки невольные, инстинктивные, неодолимые; это мономании без бреда...».
Вероятно, большинство навязчивых состояний следует отнести к инстинктивной мономании по J. Esqurole.
Вероятно, точкой отсчета первого подробного клинического описания навязчивых состояний, следует считать труды B. Morel, и в первую очередь, работу «Об эмотивном бреде».
В 1886 г. B. Morel, пораженный тем, что различные виды навязчивых состояний похожи на «мимовольные действия» (impulsion) отметил, что при этом они всегда возникают при сохраненном сознании.
В дальнейшем, в истории психиатрии, многие ученые обращали внимание на то, что навязчивые состояния и импульсивные влечения нередко сочетаются между собой и у одного и того же больного в различные периоды его жизни могут на первый план выступать то навязчивые состояния, то импульсивные влечения.
B. Morel извлек навязчивые состояния из категории наследственных форм помешательства и стал рассматривать их как «симпатические расстройства», связанные с «неврозами ганглиозной внутренностной нервной системой», несколько позже обозначая их термином «эмотивный бред».
«Эмоциональная теория» B. Morel, в качестве основы развития навязчивых идей предполагала прежде всего изменения в области чувств.
В то время, многие психиатры обращали внимание, что при навязчивых состояниях можно отметить ослабление воли.
Под названием «нравственная ипохондрия», а позже «болезненные сомнения» Falret описывает состояние психической неуравновешенности с «навязчивыми и мимовольными стремлениями» или без них. По его мнению, состояние это бывает часто наследственным и связано с другими нервными болезнями; почти всегда оно сопровождается физическими явлениями, как-то: анестезиями и гиперстезиями, тоскливыми ощущениями, симптомами истерии и ипохондрии. Эти же состояния Dagonet называл «импульсивным помешательством».
В начале 70-х годов ХIХ века во Франции большинство врачей и психологов полагали, что если навязчивые состояния возникают при сохраненном сознании, то их следует отнести к псевдо-мономаниям или псевдо-помешательству (Billod). Fournet был уверен, что это лишь «особое расстройство ума, против которого можно рекомендовать надлежащие воспитательные меры». «Боязнь сомнений» была подробно описана в работах Falret (1866) и W. Griesinger (1868) («болезненное, бесплодное мудрствование» в форме «неотвязных вопросов») а Tamburinu (1883) выразился о ней, как о состоянии «мозговой дистрофии дегенерантов».
Foville (1872) считал, что «инстинктивное помешательство или помешательство проявляемое в поступках должно иметь в основе болезненную наследственность».
P Janet — ученик французского психиатра J. Falret и профессор философии, директор психологической лаборатории клиники Сальпитриера, блестящий клиницист посвятил «фиксированным идеям» монографию, где под данным термином понимал «не только навязчивые представления, но также и навязчивые эмотивные состояния», и известные остающиеся неизменными состояния личности, — «словом, такие психологические состояния, которые, сложившись раз, упорно существуют неопределенное время и не изменяются в достаточной мере, чтоб сделать возможным приспособление к меняющимся условиям окружающей среды» (Janet P., 1897).
Он выдвинул психастеническую теорию происхождения навязчивых состояний, в которой допускалось, что в основе их лежит ослабление психического напряжения, на фоне чувства собственной неполноценности, наиболее выраженное по отношению к настоящему, реальному. Снижение психического напряжения, по мнению P. Jane может быть обусловлено нарушениями в кровообращении и питании мозга.
Снижение психического, точнее по P. Jane «психологического напряжения» сближает душевную жизнь психастеника с некоторыми переживаниями, например, в состоянии утомления или сна. В результате этого снижения нарушается иерархия психологических явлений, и место самых высоких психических процессов, к которым прежде всего относится «функция реального» с действием (деятельностью) и уверенностью в себе, заступают низшие процессы, к которым относятся фобии, сомнения, навязчивые состояния, а в самом последнем ряду оказываются двигательные автоматизмы и элементарные эмоции.
Потеря «функции реального» сопровождается ощущением неполноты совершающихся психических процессов, которые представляются недостаточными и незаконченными. Отсюда — постоянные колебания и сомнения, а также бесплодные и бесконечные «копания» в одних и тех же вопросах своего рода «умственная жвачка». Потеря «функции реального» влечет за собой также переживание состояний деперсонализации, часто сопровождающееся нарушением восприятия окружающей действительности с дереализацией и т.н. «двойственными восприятиями».
В поведении психастеников проявляется нерешительность, подчас полная невозможность совершать те или иные действия, особенно в присутствии других («социальная абулия»).
Согласно P. Janet, психастеники всегда недовольны собой, застенчивы, боязливы, стараются избегать всяких усилий, поскольку последние влекут за собой тягостные сомнения и тоскливость.
P Janet полагал, что навязчивые состояния развиваются только у лиц с наследственной предрасположенностью, психический склад которых представляет собой отклонение от нормы.
Общий фон, на котором появляются навязчивости, он назвал психастенией и считал, что последнюю следует принимать как самостоятельную нозологическую единицу, с одним из ее основных симптомов — навязчивыми явлениями.
По мнению P. Jane, навязчивое явление развивается автоматически, вне воли и личного участия больного, иногда случайным образом; оно развивается в неосознаваемой сфере душевной жизни и проникает в содержание сознания как бы в результате борьбы автоматизма с волей. Эти представления выступают новыми, посторонними содержанию сознания, оставляя впечатление чего-то чужого.
Навязчивые представления часто обусловлены сильными впечатлениями и чувственными переживаниями, однако, не нашедшими выхода и разрешения через сознаваемую область, а «ущемившись» с несознаваемой сфере, продолжая развиваться и нарастать., периодически выявляя себя самым неожиданным образом.
P Janet разделял навязчивые явления на навязчивые идеи, навязчивые движения и навязчивые эмоции, преимущественно навязчивые страхи или фобии.
Классификация мыслей одержимости P. Janet (1911)
- Одержимость в форме насильственных идей кощунственного характера
- Одержимость в форме насильственных идей преступного характера
- Одержимость и импульсы стыда перед самим собой
- Одержимость в форме стыда своего тела
- Ипохондрическая одержимость
- Неполные формы одержимости
По мнению P Janet, когда навязчивое состояние вполне развито, «оно ... содержит не только идеи, но и стремления к действиям, импульсы и в то же время страхи, явления эмоциональные. Эти различные элементы могут до известной степени расчлениться; так, в частности, импульсивный элемент может быть преобладающим у запойного пьяницы, у морфиниста, который не рассуждает, а только чувствует влечение пить или принимать яд».
Навязчивые состояния могут оставаться «... интеллектуальным явлением, без привходящего импульса: например, навязчивая идея преступления может ограничиться угрызениями совести ... В некоторых случаях ... неотвязная мысль сведена к одному слову, к одному простому образу, появляющемуся перед больным и резюмирующему все его прежние продолжительные мучения».
И.П. Павлов (1938), отдавая дань таланту P Janet как врачу-невропатологу, негативно относился к нему как к психологу, и, в частности, писал: «С Пьером Жане, как с психологом, я в большой войне...», " ...он будет забракован впоследствии именно нами физиологами высшей нервной деятельности...«, «конечно, он анимист , т.е. конечно, для него существует особая субстанция, которой законы не писаны и которую постигнуть нельзя» («Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности», цит. по Д.С. Озерецковскому, 1950).
Все же роль P Janet в истории психиатрии трудно переоценить, предложенный им термин «психастения» распространился и укрепился в странах французского языка и СССР. Отметим, что в Германии, в первую очередь, под влиянием работ R. Krafft — Ebing предпочитали говорить о «неврозе навязчивых состояний». Д.С. Озерецковский (1950) считал это название неудачным, потому что оно прямо указывает на принадлежность психастении к неврозам, что не соответствует действительности.
Согласно V. Magnan (1903), «навязчивости и мимовольности, резонирующее помешательство и нравственное помешательство — представляют собой «формы вырождения».
Нам представляется важным привести некоторые отрывки из книги V. Magnan, Legrain (врач при приюте Ville-d«Evrard) (1903), с характерным для воззрения данных авторов названием — «Вырождающиеся»: «Всякое обнаружение мозговой деятельности умственного порядка или чувственного, «навязывающееся сознанию», вопреки усилиям воли и, таким образом, нарушающее на некоторое время или прерывающее правильный ход умственных операций есть «навязчивое состояние» (obsession) и далее «Всякое действие, сознательно выполняемое, но не поддающееся задержке усилием воли, есть «мимовольное состояние» (impulsion).
По V. Magnan, навязчивые состояния представляют собой «рельефное выражение неуравновешенности». Они «самые высшие и ощутимые проявления вырождения». «Эти состояния суть типы расстройств, встречаемых во всякое время в истории вырождающихся, где только речь идет о мозговом автоматизме. Здесь настоящие приступы сознательного автоматизма; мы живо ощущаем обособленную игру центров, которые как бы разъединяются, судя по обстоятельствам. «Если стремление к воровству, к пьянству, боязнь пространств, чрезмерная любовь к животным суть явления сверх обыденные, то не ясно ли, что они предполагают мозговое строение, тождественное во всех случаях; не ясно ли также, что строение это должно зависеть от одной и той же причины?».
Таким образом, V. Magnan и его последователи рассматривали импульсивные влечения, так же как и навязчивые идеи, как характерные психические признаки (стигматы) дегенератов, обозначая их под именем эпизодических синдромов в истории вырождающихся. V. Magnan, как видим, относил «эмотивный бред» к эпизодическим синдромам в помешательстве дегенерантов, основной причиной его возникновения он считал врожденную аномалию развития мозга, при которой явления психического автоматизма не тормозятся высшими (корковыми) регуляторными образованиями.
Ниже приводятся клинические примеры навязчивых состояний, взятые из работ V. Magnan. «Некоторые больные постоянно осаждаемы бесконечною массой вопросов, которые теснятся в их уме, взаимно смешиваясь и вызывая друг друга. Эти вопросы, касающиеся всякого рода предметов, даже незначительных, никогда не находят удовлетворительного ответа. Постоянно занятый решением подобных задач, больной не может заняться ничем другим; сомнение овладевает им и повергает его в бездну невыразимых мучений, которые возобновляются с жгучей силой при появлении нового ряда вопросов и затем сомнений. Больной вполне сознает свое положение; ум его вполне ясен; он делает нечеловеческие усилия, чтобы отвратить свою мысль от подобных вещей, тщетность которых он открыто признает; усилия его напрасны, он оказывается в этой борьбе слабейшим. Каждая минута ведет за собой новый ряд сомнений и усилий; больной становится жертвой неописуемой нравственной пытки в момент обострения явлений. Боль эта иногда утихает, когда на навязчивый вопрос получается какой-либо ответ, но это удовлетворение, наполняющее больного чувством довольства и облегчения, очень кратковременно; навязчивой состояние возвращается в более интенсивной степени, чем когда-либо, вплоть до следующего затишья, и таким путем, дело длиться иногда в течении долгих лет. Однако, это еще не все; когда есть возможность наблюдать субъекта, страдающего боязнью сомнений в моменты наивысшей силы его припадков, то обыкновенно замечается, что беспокойному психическому состоянию его соответствуют и физические симптомы. Во время приступов лоб его покрывается потом, пульс учащается, появляются сердцебиения, сердечная тоска, какая-то давящая боль в лобной области, свидетельствующая об ослаблении внимания и умственном утомлении».
В начале ХХ века некоторые французские психиатры полагали, что к навязчивым идеям в редких случаях могут присоединяться определенные галлюцинации («навязчивые галлюцинации»).
Профессор неврологии, врач парижской клиники Сальпитриер J. Dejerine — и его ученик Е. Gaukler (1912) считали, что «обсессии представляют собой не что иное, как непроизвольное и неодолимое появление в области сознания феноменов психологического автоматизма. Всякий, кто не „хозяин себя“ является страдающим фобией, скрытой обсессией». Они выделяли т.н. «произвольные обсессии» («озабоченность» — les preoccupations), находящиеся в прямой зависимости от нравственного состояния больных и имеющие иной механизм возникновения, чем обсессии при психастении.
Во второй половине ХХ века J.-P., Losson, M. Losson (1968) всю историю развития учения о навязчивых состояниях разделили на три этапа: представление о навязчивых состояниях как о мономаниях, психологический подход к навязчивостям (P Janet) и психоаналитическая интерпретация «невроза навязчивостей» S. Freud.
Позже большинство французских психиатров, как, например, C. Веrnard (1937), H. Ey et.al. (1967) рассматривали невроз навязчивых состояний и психастению, как хронические психические заболевания.
